Над замком летает серея птица.
До него я тоже умела летать.
Забываю молиться- не то что спать…
Забываю дышать- не то что молиться.

Только я – темно-синяя Фея ночная.
Мои волосы пахнут заваренным чаем.
В ту страну, где так часто один ты скучаешь,
Прилечу над землей и тебя укачаю.
Я лечу, невесомая, над гололедом,
Голос мой разливается липовым медом,
Мои плечи белей ледяной непогоды.
Я тебе подарю поднебесные своды.
А в глазах моих золотятся пруды.
В платье вколот букетик сухой череды.
Я несу тебе сладкой живой воды,
Чтоб уснул наконец убаюканный ты…

Эй…
…я иду вам навстречу.
Против теченья.
Из обветренных губ:
«Боже, Всевышний…
Я родилась не в то поколенье?
ЛЮ-Ю-ДИ!!!» -
но голос охрипший не слышно…

А солнце – всего лишь жёлтый кружок,
А как научилось светить!
Хочу написать о любви стишок
Или хочу любить?

Хочу из воска два белых крыла,
Чтоб научиться летать,
Чтоб беда никогда нагнать не могла
Что бы смерть не могла нагнать,
Чтобы бешеный воздух резал глаза,
Чтобы слёзы текли, и - лететь.
Чтобы первой узнать, где живет гроза,
Чтобы её поцелуй стерпеть.
Чтобы ветер нахальный плечи обвил
И шептал от рывка до рывка,
Чтобы солнечный шар крылья топил,
Жар жёлтенького кружка.
Чтобы воск пузырился, капал, кипел
И стекал от шеи к ногам,
Чтобы белые перья обратились в пепел,
Чтоб спокойно молиться богам.
Чтобы падать туда, всё ниже, вниз,
Не видя конца своего.
Чтобы знать, что исполнен мой странный каприз,
И терять уже – нечего.
Что бы видеть внизу таинственный пляж,
Чтоб песок и отблеск воды,
Чтобы знать, что пляж неизбежно наш,
И внизу, на пляже, наверное, ты.

Я сижу на коленях, сыплю песок.
Ты молчишь - о чём говорить?
А солнце – такой жёлтый кружок,
А так научилось светить!

В одной известной каждому стране
В провинциальном городке забытом ныне
В квартире, что на пятом этаже,
Живет Кристина, черная богиня.
Она разводит на окне цветы
С бутонами и острыми шипами
И осенью сжигают сотни свеч
Когда им свет в подъезде отключают.
А ночью отправляется в полёт
Над городом на крыльях из простынок,
А с ней летает гладкий черный кот,
Во сне мурлыча, выгибая спинку.
Они летят туда в тот серый дом,
Где белый Ангел спит, сомкнув ресницы.
И, вжавшись лбом в стекло, Кристина за окном
Гадает что ему, святому, снится.
А на столе - не лук – блестящий пистолет,
И ключики от всех сердец на свете.
А рядом нимб на медном колесе,
Его б почистить – снова станет светел…
Кристина улетает лишь к утру,
Ведь солнца свет разоблачает ведьму.
И руки зажимает на груди –
Там что-то тянет. И до ночи – бредит.
Оно горит, томится и свербит,
И колется, и копится годами
Под скорлупой, в душе, за пеленой,
Когда добро и зло меняются местами.

Затянувшись в платьице из марли,
В детской розовой смешной панаме,
Танцевала Балеринка на струне гитарной,
Что натянута над адскими котлами.
Руки – крылья. Ноги в пуантах – крылья.
Из под ног цветочки вылетают.
Балеринка прыгает, кружится.
Лотосы в котлы спадают.
Пляшет. Изболелось тело.
На глазах повязка – страшно глянуть,
Остановишься вздохнуть – замрет сердечко.
Голова закружится и - падать.
Смотрят грешники из ада Балеринку.
Смотрят – их страданье тихо тает…
Только б не сорваться Балеринке.
Может быть, допляшется до рая.

В сердцах- огонь.
В часах- песок.
Ты только мой.
Суди нас, Бог…

Средь ночи беззвездной
Стремлюсь понять…
Мне слезы – не слезы
И я – не я.

Солнце течет от зенита до края,
До горизонта цветет маргариткой.
Завтра давай пробежимся до Рая:
Двери открыты!

Только пой и ласкай эти острые струны.
На стене заплетаются змеями страсти.
Нет измены. Есть только поющие губы.
Только пой.
Ты сегодня мне Мастер.